Предлагаем читателям воспоминания  кольцовца Ивана Петровича Киселева о военном времени.

Иван Киселев.

Мемуары жителя Кольцово о детских годах прислала в редакцию его дочь Елена. Кандидат наук, полковник запаса Иван Киселев родился в 1929 году в Смоленщине. В своих веселых и грустных рассказах он вспоминает о военном времени, увиденном глазами ребенка.

Сыр выпал, с ним была плутовка такова…

— Каждый, кто читал басни И.А. Крылова, вспомнит и ворону с сыром, и хитрую плутовку-лисицу, которая тот вороньин сыр съела. Но мне хотелось бы рассказать о другой истории из своей жизни, также с сыром, который выпадал не из вороньего клюва, а… из моих рук.

В 1941-м году с мая по июнь мы с мамой и с сестренкой Лидой временно проживали в поселке Палкино Краснинского района Смоленской области. Отец наш Петр Евдокимович был переведен туда председателем колхоза. Был май 1941 года. Я только что закончил 4-й класс Зуньковской семилетней школы, сестре Лиде шел четвертый год.

В конце мая отец был призван на военные сборы на 40 дней, а мы с мамой начали обустраиваться на новом месте в колхозной хате и с нетерпением ждать возвращения с военных сборов отца. Но, увы! 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война.

Немецкие войска наступали стремительно, это чувствовалось и подтверждалось многими событиями.

Особо запомнились мне два из них. Первое — перегон скота на восток. Сплошным, нескончаемым потоком перегоняли на восток коров, овец, лошадей, свиней. Среди погонщиков была и наша родственница, доярка из совхоза Маньково.

Я не был дома во время беседы нашей мамы с этой родственницей, потому что в это время побежал на сырзавод… Помню, как кто-то из соседей забежал к нам и громко, второпях, закричал: «А вы почему не идете на сырзавод?» — «Зачем?» – спросила мама. — «Там разрешили брать сыр головками и бесплатно!»

Бери, сколько хочешь и сколько можешь унести или увезти, чтобы ничего не осталось немцам, которые уже подходят к райцентру – селу Красному в 15 километрах от нашего Палкина. А сколько я смогу унести и, главное, зачем он мне нужен этот сыр в огромных головках, обернутых во что-то красное? Такой сыр я видел впервые и, когда поднял головку, то понял, что вторая будет мне не под силу.

Будучи человеком с творчески-гибким складом ума и находчивостью, я решил: если не могу донести до дома две головки сыра, тогда я возьму… четыре. Буду их перекатывать до самого нашего дома, это что-то около километра. Так я и сделал и, примерно через час, прикатив сыр к нашей хате, стал звать маму, чтобы закатить головки сыра в сени.

Однако самым трудным оказался вопрос, зачем эти головки сыра нам нужны, как и с чем его, этот сыр едят? У вороны и лисицы такого вопроса не было, а у нас, увы, он тогда возник. Смешно и горько вспоминать сейчас об этом!

Мама пошла к соседским женщинам разузнать, что же делают с сыром? Советов дали много, но испробовали мы только один из них: хорошенько прожарить сыр на масле и кушать, запивая молоком или горячим чаем. Правда, чай в довоенных деревнях был «не в моде». Именно так мы и сделали. Но никому не пришелся по вкусу этот городской деликатес и мы, не помню сейчас кому, но отдали сыр соседям.

Грачи прилетели!

— Первая мысль, которая возникает в сознании человека, услышавшего сообщение о прилете грачей: наступает весна! Но я, признаюсь, с волнением в душе думаю и переживаю о другом.

С прилетом грачей в сельской местности того далекого и голодного времени появлялась возможность досыта поесть испеченных мамой лепешек из собранных перемерзших и гнилых картошек, случайно оставшихся в земле на прошлогодних картофельных полях. Вслед за пахарями, подгонявшими своих лошадей с плугом, мы, деревенские пацаны, наперегонки с грачами собирали каждый свое: грачи – жирных земляных червей, а мы – мерзлую и чуть подгнившую картошку.

Грачи и пацаны не были конкурентами: каждый занимался своим и никто никого не боялся. Каждый знал свое место: впереди пахарь, за ним, как правило, грачи, а уж мы, пацаны, с ведрами в конце. Из собранной мной картошки мама пекла что-то похожее на оладьи или печенье, которое на Смоленщине называли «кокоры» а в Воронежской области этот деликатес назывался «лепепе». Запах кокор—лепепе разносился по ветру на всю деревню, подтверждая, вместе с прилетом грачей, ту истину, что весна действительно наступила!

О нашей зависти к грачам осенью

— С наступлением сентября мы начинали горько завидовать грачам и другим диким и домашним пернатым. Они могли свободно собирать зерна хлеба из случайно упавших колосьев после уборки урожая, а мы, увы, нет!

Нам, детям, а тем более взрослым, было категорически запрещено собирать колоски. Это трактовалось как возможное намеренное хищение государственной собственности, за что по действующему тогда законодательству могли привлечь к уголовной ответственности на срок не менее десяти лет.

Вот такими непростыми и нелегкими временами были годы моего детства. Но скажу откровенно, мы, детвора — школьники, октябрята, пионеры — ничего этого, политического не понимали. Просто воспринимали все, что видели, слышали и читали как должное и правильное. Это сегодня, задумываясь над тем, что и как было, начинаешь сомневаться: все ли и всегда ли было в прошлом правильно, если в конце концов – получилось то, что мы имеем сегодня?

Уж если есть икру, так ведрами, а раков — мешками! (О вкусах и изобилии по-деревенски)

— Только не подумайте, что в годы моего детства и юношества мы могли съесть бутерброд с красной или черной икрой. Конечно, нет! Настоящую икру, о которой подумал бы каждый, я увидел, когда мне было шестнадцать лет.

Ведь эту икру надо было купить! А на какие деньги и где, если в колхозе довоенного времени денег не выдавали, а на так называемые трудодни в конце года выдавали зерно, которое не подходило под критерии даже последнего сорта?

Ну, а раков мы, конечно, знали с детства, как только начинали ловить в сети речную рыбу. Однако их мы за еду не считали, так как не было времени копаться в клешнях и шейках. Мы выбрасывали их в реку, когда они случайно попадались. Вот икра… совсем другое дело. Необычное дело!

Вспоминаю, как в деревнях в апреле–мае поесть было особо и нечего — корова еще не отелилась, оставшееся же сало берегли к июлю–августу, к тяжелому периоду косьбы травы и уборки урожая. И вот кто-то из деревенских баб начал советовать: очень вкусно и полезно готовить яичницу с добавлением… лягушачьей икры. А ее, икры-то, было в деревенских болотах и затопленных луговых низинах видимо-невидимо. Иди с ведром и набирай, сколько захочешь, сколько донесешь до дома.

В конце концов, однажды наша с Лидой мама попросила меня сходить на одно из болот невдалеке от деревни и набрать там с полведерка этой лягушачьей икры: «Смотри только осторожно, не утони в болоте. Возьми с собой ведерко и грабли». — «А зачем грабли?» — спросил я. — «Чтобы отгонять лягушек и подгребать к берегу икру,» — ответила мама.

Вышли из дома (правильней сказать, из хаты) мы с мамой одновременно, но только в разные стороны: мама — на колхозно-полевые работы, а я за икрой… лягушечьей, не красной или черной, а серой, похожего на холодец в черную крапинку. Не буду рассказывать, как я, поскользнувшись, промок до последней нитки, замерз, но икры все-таки набрал почти полное ведро. Дотащил я ведро с икрой до дома и поставил в сенях, даже забыв прикрыть крышкой. Но, странное дело, обратил я внимание: никто из многочисленной домашней живности к ведру даже не подошел.

Назавтра утром, как обычно, я начал собирать на стол свой традиционный завтрак: кружка молока или березового сока, кусок хлеба и яичница на сковородке за заслонкой в печке. Обычно яичницы мне оставляли почти треть сковородки. Но на этот раз, о Боже! Мне была оставлена полная сковородка этой яичницы, но не золотисто-желтого, а какого-то беловато-сероватого цвета. Покопавшись и принюхавшись… не стал есть это кушанье и я.

Вспомнилось мне об этой истории с лягушечьей икрой только через пятьдесят пять лет, когда в одном из магазинов Новосибирска я услышал такой разговор. Один покупатель отдела продовольственных товаров, из так называемых «новых русских», попросил продавщицу, чтобы она посоветовала ему купить что-то такое вкусненькое, необычно-оригинальное, угостить и удивить своих гостей, которые придут к нему на день рождения.

Продавщица, не задумываясь, порекомендовала ему купить… что бы вы подумали? — французские копченые лягушачьи окорочка! Штук десять он взял, сказав при этом, как бы оправдываясь: «Беру для пробы и на удивление гостей».

А я был в очереди за этим новым русским и, помню, взял тогда традиционный и испытанный продукт – копченую колбасу сервелат и баночку красной икры, вспоминая при этом ведро серой — лягушачьей — и далекое военное время…

Автор фото: Владимир Новиков.